её ноябрьство Катрина Кейнс | синяя сойка в голубой траве | high unicorn tolerance
Богомол доносит крошки-драбблы, хотя с 33 выпуска уже ничего не слушал
Добрый день, Найт Вэйл
R, крошка-драббл, 259 слов
Дезертс Блаффс находится в параллельной Вселенной, но для жителей Найт Вэйла это не удивительно.
читатьНа границе Найт Вэйла ткань мироздания такая тонкая, что сквозь неё видны чужие звёзды.
Иногда она разрывается, как фольга на шапочке Стива Карлсберга. Сквозь разломы приходят спортивные команды в выкрашенных кровью шлемах, с битами, обмотанными блестящими внутренностями, с наголенниками из человеческих костей. «Солнечные лучики» написано на их формах. Получи свою порцию солнечных ударов от самых милых на свете людей, Найт Вэйл.
Конечно, «Волкопауки» выигрывают. У них больше ног, у них больше глаз, и они привыкли к запаху крови.
На стадионе ещё никто не умирал. Пока.
Но однажды ткань мироздания – или, скорее, плёнка – расходится по швам и обнажает весь Дезерт Блаффс, кроваво-красный в свете ржавой луны, полный жизни и чужой смерти, самый спокойный в мире городок.
Из жгучих пустынных песков выходят люди – похожие на жителей Найт Вэйла как две капли воды. Как две капли ртути.
В их глазах тьма, а на лицах – вечные улыбки. Их объятия смертельны, Найт Вэйл, не стоит быть таким дружелюбным. Это может плохо закончиться.
Ангелы среди нас, но они не слышат молитвы. Причин на то две: никто в Найт Вэйле не знает ни одной молитвы, и позади тех, других, зловещих людей из Дезерт Блаффса, расправляют крылья демоны. Их, конечно, на самом деле не существует, но вполне вероятно, что один из них – белый.
До дня Чистки Улиц ещё несколько месяцев, несколько десятков бархатных ночей, окутанных знакомым голосом, но улицы Найт Вэйла уже пусты. И не таинственные огни, а лучи палящего солнца освещают их.
- Добрый день, Найт Вэйл, - произносит Кевин, довольный тем, что в чужой студии теперь гораздо больше крови, ведь это так правильно. – Добрый день.
Достаточно родиться Скорпионом
PG, драббл, 543 слова
Стиву Карлсбергу не повезло родиться в ноябре.
читатьСтив Карлсберг не сделал ничего плохого.
Он не потрясал кулаками в сторону чёрных вертолётов. Не ходил в собачий парк. И уж совершенно точно никогда не говорил хоть что-нибудь ужасное о местном радио. Возможно, он верил в горы и никогда в жизни не колдовал, но эй, кто мы такие, чтобы судить?
Но каждый новый день – или ночь, зависит от точки зрения, конечно – преподносил Стиву множество не слишком приятных сюрпризов.
Гороскопы всегда сбывались. Кто-то мог бы сказать, что это неплохо, но только не Стив, потому что ему не повезло родиться в ноябре. Грозный знак Скорпиона поджидали предсказания вроде «сегодня вы сломаете ногу ПРЯМО НА УЛИЦЕ УРОБОРОСА» или «попрощайтесь со своим котом». Стив избегал улицы Уробороса, но всё равно каким-то образом оказался у «Тако Терри», где и ухнул в свеже разрытый котлован. Стив любил своего кота, но так и не успел с ним попрощаться – тот исчез в Шепчущем Лесу и никогда уже не возвращался.
Ему также снились неправильные сны. Стив был уверен, что другие не слушают целую ночь, как поёт бензопила, или как ревут крокодилы в канализации. Сны со звуком были запрещены Городским Советом, и Стив частенько попадал в здание суда. Новый закон ещё никак не мог вступить в силу – нужно было подождать полнолуния и необходимого сочетаний планет – и потому его всякий раз отпускали. К тому же, единственную камеру в тюрьме занимал наконец-то пойманный Хайрам МакДэниелс. А к Хайраму МакДэниелсу нельзя было подселить соседа, ведь он был пятиголовым драконом и занимал почти всё пространство, от решётчатого окошка до прогнившего дощатого пола.
Однажды Стив Карлсберг увидел во сне настоящее лицо Найт Вэйла. Проснулся в холодном поту и не спал до утра, в любую секунду ожидая стука в дверь. Но никто не пришёл – должно быть, отказали жучки, которых запускали в сны по всему городу. Стив молился, чтобы забыть увиденное, и тогда к нему явился один из ангелов, которых, как известно, не существует. Длинными когтями он накорябал на кафеле в ванной что-то вроде «Вкручивать по часовой стрелке» и исчез в столбе света и звуках небесного хора.
А ещё Стива преследовала навязчивая идея. Ему казалось, что он один, совсем один в этом безумном месте чувствует, что что-то не так. Он закрывал ворота собачьего парка, которые имели привычку раскрываться с пронзительным скрежетом. Длинные фигуры в капюшонах рядам стояли на самой границе, но Стив помнил, что на самом деле их там нет. Он заклеил малярным скотчем пространственно-временную дыру, из которой лезли птеранодоны, но вряд ли кто-либо это заметил. Он вылил целую кастрюлю испортившегося супа прямо на Подземный Город и выиграл надвигающуюся войну. Иногда ему казалось, что он делает это из-за паранойи. В другие моменты он понимал, что пытается заслужить прощение Найт Вэйла – ведь что-то же он сделал не так? Поверил в те же горы, например?
Стиву Карлсбергу не повезло родиться в ноябре. Может быть, этого было достаточно.
Он много не понимал и чувствовал, что один догадывается, какая вокруг творится чертовщина. Однажды он подумал, что тот учёный в белом халате, который теперь никогда не ходит в парикмахерскую, тоже о чём-то догадывается. Но Стив побоялся заговорить с ним, ведь на радио близился очередной гороскоп, а медицинская страховка уже трещала по швам.
Может, Стив Карлсберг и не сделал ничего плохого, но Найт Вэйл продолжал над ним насмехаться. Наверное, потому, что это было забавно.
Зато Стив до конца жизни помнил, как именно нужно вкручивать электрические лампочки.
Это не заразно
PG, драббл, 642 слова
АУ-asylum, потому что Катрина всегда берёт банальные сюжеты и творит ИСХОД.
читатьНужно было сразу изолировать его от остальных.
Конечно, он были тихим, этот пациент без фамилии. Не буянил, не бросался с кулаками на персонал, не пытался отгрызть кому-то лицо и даже исправно принимал лекарства, мило улыбаясь и благодаря медсестру за горсть разноцветных таблеток. Единственная его странность заключалась в ежевечерних представлениях, но даже они выглядели совершенно безобидными.
Он садился в углу, не заботясь о том, видят ли его остальные. Иногда сидел в темноте, а иногда при свете, но всегда держал спину прямо, неизменно улыбался и делал вид, что настраивает аппаратуру. А потом начинал радио-вещание.
Голос его разносился по комнате, и его слышали все. Все, кроме медсестёр за стеклом и медбратьев за дверьми, а больше никто и не был нужен. Он приветствовал своих слушателей и делился последними новостями из города, которого нет. Именно из-за этого города он сюда и попал.
Странно, но пациенты его слушали. Они походили на подсолнухи, которые тянутся к свету, но точно не знают, в какой стороне солнце. Неправильные, сломанные подсолнухи.
Каждый радио-выпуск, конечно, фиксировался на плёнку. Кассеты копились и покрывались пылью, а пациенту без фамилии не становилось лучше, но он всё так же благодарил за таблетки и улыбался персоналу.
Именно с записанного на плёнку голоса началось их знакомство.
У Карлоса была фамилия, но он предпочитал не называть её своим пациентам – Бог знает, по каким причинам. Ещё у него была тяга к особо тяжёлым случаям и к благотворительности, потому что большой зарплаты в старых, забытых правительством лечебницах не платили.
Когда Карлос впервые увидел пациента без фамилии, Сесила, местного радио-ведущего, он подумал, что ему совсем не идёт его голос. Хотя когда-то, до лечения, всё могло быть иначе.
В тот вечер, уже после того, как на ночную смену заступил другой врач, Сесил снова устроил своё маленькое шоу.
Следующим утром Карлос слушал о том, как в несуществующий городок прибыл учёный с его собственным именем и идеальной причёской. Поход в парикмахерскую стал одновременно экспериментом и защитным рефлексом.
Сесил снова отреагировал. Куда более бурно и эмоционально, чем прежде, а потом выдал новость про старушку Джоси, к которой спустились ангелы. Наверное, с этого всё и началось.
Нужно было сразу изолировать его от остальных, до того, как миссис Джозефина Симонс увидела ангелов. Она называла каждого из них «Эрикой через «К» и изредка шептала им что-то о вязании.
Мистер Петров вдруг решил, что обладает древней индейской магией. Мисс Джун перестала пить, потому что уверилась, что приходится родственницей кактусам. И все они начали верить в город, которого нет.
Сесила заперли в палате и перестали выпускать к остальным. Но это не помогало. У МакДэниелса появилось ещё три субличности, с дополнение к одной существующей. Мистер Хайтауэр начал вести себя, как дерево, хотя до этого считал себя маленькой девочкой. Один из пациентов назвался путешественником во времени, через несколько дней пропал, а потом был найден в узком лазе вентиляции с посиневшим лицом.
Сумасшествие не могло быть заразным. Но по-другому мозаика не складывалась. Пациент без фамилии всё же как-то убедил остальных в правдивости собственных галлюцинаций.
Карлос слушал плёнки по ночам, силясь найти причину, первую причину. Должен же был этот город откуда-то взяться.
Он слушал о мерцающих облаках, жаждущих поклонения, о диких псах, о левитирующих кошках, о безликих женщинах и подземных городах… Однажды он уснул, а проснувшись, обнаружил, что плёнку заело. Из колонок, спотыкаясь, рвались слова на каком-то странном языке. Мистер Петров, ныне Следопыт Апачи, мог бы сказать, что это было исковерканное и повторяющееся «Вы в опасности», но никто не стал у него спрашивать.
Карлос прошёл мимо общей комнаты, и ему показалось, что на лице миссис Симонс лежит тень от перьев, а под потолком клубится сиреневый туман. Под подошвами его ботинок хрустел песок, и, о господи, песок хрустел на зубах.
Безумие, конечно, не заразно.
А когда он открыл дверь палаты пациента, верящего в несуществующий город, Карлос готов был поклясться, что видит наушники и уходящие в никуда провода. В белом больничном халате здесь было удивительно жарко.
- Добро пожаловать в Найт Вэйл, - произнёс голос, и Сесил улыбнулся.
Not save[able]
PG, драббл, 660 слов
Доктор и Найт Вэйл, with no reasons
это всему виной, конечно
читатьНекоторые города просто невозможно спасти. По большей части потому, что им не нужно спасение.
Путешествие Доктора бесконечно.
При таком раскладе можно сказать, что он уже побывал во всех точках Вселенной. Или ещё побывает. Или он всегда находится в каждом кусочке пространства, который только можно представить – об этом вам бы сказали особенно нетерпеливые физики.
Поэтому неудивительно, что в конце концов Доктор попадает в Найт Вэйл.
Земля для Доктора – как магнит. Чаще всего увешанный гирляндами снежный шар с британским акцентом, но иногда… нечто другое.
Пустынное и тёмное. С луной, которая подмигнула Доктору, когда он посмотрел вверх. С деревьями, которые похвалили его бабочку, его кожаный пиджак и его расшнурованные кеды одновременно. С улицей, которая пыталась съесть саму себя, но постоянно давилась, добираясь до «Тако Тедди».
Когда перед Доктором появились ангелы, он по привычке попытался спасти от них город. Старушка Джоси очень недвусмысленно стукнула его за этой клюкой и заставила сортировать перегоревшие электрические лампочки, которые собирала в течение последних двадцати лет. Ангелы, мелодично вздохнув, принялись ему помогать, и Доктор обнаружил, что на них невозможно смотреть неотрывно. Потому что потом они начинали смотреть в тебя, а такого прицельного взгляда не выдерживало сердце. Хорошо, что у Доктора было запасное.
Во второй раз ТАРДИС угодила прямиком в парк. Её тут же окружили долговязые фигуры в капюшонах и стали молчать между собой. Доктор знал около тридцати планет, на которых тишина была официальным языком, но ни на одной из них капюшоны ещё не изобрели. В дверь постучали. Доктор, беспечный и совершенно одинокий, тут же её распахнул. Рыжеволосая девушка, ввалившаяся внутрь, попросила упаковку чипсов. Хруст перемежался словами, из которых Доктор узнал, что девушку зовут Дана, и что у неё самое отвратительное в мире начальство. Повелитель времени, конечно, предложил ей всю Вселенную и всё Время в качестве отпускного плацдарма, но Дана покачала головой.
- Хватит мне и одного божества, - пробормотала она и, захватив с собой ещё несколько десятков шуршащих пакетов, исчезла в толпе фигур в капюшонах.
Доктор узнал о существовании в Найт Вэйле радио только тогда, когда приземлился прямиком в студии, напротив рубки.
Радиоведущий, которого Доктор тут же зауважал за весёленький галстук, принялся описывать происходящее в студии почти с маниакальной доскональностью. Доктор улыбнулся, вытащил из кармана звуковую отвёртку, и она тут же выдала сообщения о всех видах паралитических и удушающих газов, а также о повышенном радиационном фоне.
ТАРДИС автоматически перенесла их на безопасное расстояние от станции, почему-то не определив работников радио, как живых существ. Доктор порывался вернуться и всё проверить, но ТАРДИС упрямо отказывалась, мигая всеми приборными панелями разом.
ТАРДИС, увы, ловила FM-волны далеко не во всех диапазонах, и канал Найт Вэйла шипел от помех. Через полчаса эфира Доктор знал о личной жизни ведущего столько, сколько никогда не знал о собственной, и ничего – о странном городке.
Наверное, в следующий раз стоит захватить сюда капитана Джека Харкнесса.
Доктор не удивился, когда попал в песчаную бурю и вынырнул из неё под фиолетово-бирюзовым небом. Что его удивило, так это второй город, залитый солнечным светом и не внушающий ни капли доверия. Но, как Доктор ни старался, ему так и не удалось к нему приблизиться.
Туда, конечно, попал Мастер, но это уже совсем другая история.
Оставаясь в одиночестве, Доктор всегда попадал в Найт Вэйл. Это уже превращалось в своего рода ритуал.
Он привык называть ангелов Эрикой и не обращать внимания на фигуры в капюшонах, под которыми с быстротой молнии исчезали куски пиццы. Он навещал Дану, принося ей в дар месячные запасы фастфуда. Он любил обсуждать библиотеку и Библиотекарей в частности с двухголовым нападающим местной футбольной команды. У него на всё было два мнения, и это здорово развивало риторические способности. Иногда он заглядывал на студию - и теперь, конечно, предварительно стучал в дверь. В рубке Сесила можно было увидеть всякое, знаете ли.
Он давно оставил попытки спасти Найт Вэйл. Очень сложно спасти хоть что-нибудь от него самого.
Можно сказать, что Доктор отдыхал в этом маленьком городке. Здесь не нужно было искать себя и не нужно было бегать, потому что никто на самом деле не умел умирать под этой многоглазой луной.
Найт Вэйл не нужно было спасать.
Новобранец
PG, драббл, 620 слов
про Тайную Полицию Найт Вэйла, случайное, пространное
кто заметит кросс с Кингом, тот молодец
читатьИной раз сложно понять, как давно ты служишь в полиции, в каком месяце какого года ты утонул, в каком состоянии задержал автомобиль с драконом, какого цвета твои портки, и почему ты не отражаешься в зеркале.
Бен почти уверен: он в Тайной Полиции Найт Вейла новенький. Совсем новенький. У него ещё кровь от традиционного избиения на Посвящении не высохла. У неё ещё следы чужих зубов на подбородке белеют. У него ещё болят запястья. И спина болит. Впрочем, в последнем может быть виновата форма.
Она похожа на броню, эта форма - тёмная, текучая, холодная - но названия ей не придумать. Она защищает от огня разозлённого шепелявящего дракона, но не спасает от полицейских ритуалов. Где-то на внутренней стороне бедра вмятины - четыре узких полоски, которые почему-то обжигают. И не выправить их, как не крутись. Стоит, пожалуй, пройтись как-нибудь в полнолуние мимо парка для собак, чтобы ломкие пальцы фигур в капюшонах всё исправили. Дети, те немногие, которые выжили, ходили сюда для проверки домашних заданий, нечистые на руку бухгалтеры - для выравнивания счетов, а полицейские - как в ателье. Главное, не забыть потом оставить немного еды. Для Даны.
Сегодня прекрасный вечер, думает Бен. Спокойный такой. Никаких сумасшедших драконов, никаких собак, из-за которых потом стены приходится перекрашивать, никаких мёртвых полёвок на заборах. Тихое мерцание огней в вышине, гул из-под земли, который даже теперь, после нашествия крошечной армии, не прекращается, и крики, которые уносит с собой восточный ветер. Тайная Полиция не обращает внимания на крики. Только на шёпот.
Шёпот - крайняя степень, шепчут только убийцы и отчаявшиеся. И жители Дезерт Блаффса, конечно. Говорят, они могут взглядом в камень превратить. Или в лягушку. Бену не хочется становиться земноводным, он их боится с тех пор, как лизнул одну, толстую и ярко-красную. Кажется, после этого он и стал новобранцем. Вызвался сам, и здание полиции радостно заурчало, выбирая для него напарника.
Они - Бен и его напарник - ездили на механических конях, потому что на прошлой неделе все машины превратились в пространственные порталы. От них пахло тухлыми яйцами, из них вылазили розовые пришельцы с хоботами, вскидывали в молчаливой мольбе свои щупальца, а офицеры Тайной Полиции решали, палить ли в них из ружей или отправлять в пустыню. Может, порталы вели в Дезерт Блаффс, может, на другую планету, а, может, в местную пиццерию. Мало ли из чего делали мясную начинку. Да и анчоусы давно уже плавали кверху брюшком во всех аквариумах страны.
Копыта цокают по асфальту. В вышине тихо лавируют вертолёты. До вертолёта нужно дослужиться, но Бену, если честно, не очень хочется. Помимо земноводных и галлюциногенов, он ещё и высоты боится. Ничего постыдного в этом нет, уверяют его в офисе. Или, может, уже уверили.
На напарнике та же форма, что и на всех офицерах Тайной Полиции, и Бен задумывается: как же мы различаем друг друга? Вот шлем, вот грудные пластины, сапоги, штаны и рукава, вот оружие за спиной, вот перчатки... Бен задерживает взгляд на перчатках. Знакомые пальцы, словно он выучил наизусть рисунок их отпечатков. Может, и вправду выучил?
- Поехали, - голос у напарника полон кровавых смешков и хихикающих искр. В нём не вода, в нём девяносто процентов крови. Шесть - желания. И четыре - лжи. Все в Найт Вэйле на четыре процента состоят из лжи. Кроме этого говорливого радиоведущего, конечно.
И они едут в закат, полицейские Найт Вэйла. На конях, покрытые пылью времён и каплями ответственности. Может быть, держась за руки. Ну да в красном свете солнца этого всё равно никто не видит.
Иной раз сложно понять, насколько смертоносны солнечные лучи. Это может зависеть от уровня преступности, или от того, насколько пуста полицейская форма.
Можно заставить зеркала лгать. Или покинуть город навсегда, коль скоро их не выносит голос Найт Вэйла.
Можно постоянно чувствовать чужие пальцы и чужие зубы на теле, которого не существует.
Можно слушать историю о себе.
Бен, эта история о тебе.
Даже если ты новобранец, которого не существует.
Добрый день, Найт Вэйл
R, крошка-драббл, 259 слов
Дезертс Блаффс находится в параллельной Вселенной, но для жителей Найт Вэйла это не удивительно.
читатьНа границе Найт Вэйла ткань мироздания такая тонкая, что сквозь неё видны чужие звёзды.
Иногда она разрывается, как фольга на шапочке Стива Карлсберга. Сквозь разломы приходят спортивные команды в выкрашенных кровью шлемах, с битами, обмотанными блестящими внутренностями, с наголенниками из человеческих костей. «Солнечные лучики» написано на их формах. Получи свою порцию солнечных ударов от самых милых на свете людей, Найт Вэйл.
Конечно, «Волкопауки» выигрывают. У них больше ног, у них больше глаз, и они привыкли к запаху крови.
На стадионе ещё никто не умирал. Пока.
Но однажды ткань мироздания – или, скорее, плёнка – расходится по швам и обнажает весь Дезерт Блаффс, кроваво-красный в свете ржавой луны, полный жизни и чужой смерти, самый спокойный в мире городок.
Из жгучих пустынных песков выходят люди – похожие на жителей Найт Вэйла как две капли воды. Как две капли ртути.
В их глазах тьма, а на лицах – вечные улыбки. Их объятия смертельны, Найт Вэйл, не стоит быть таким дружелюбным. Это может плохо закончиться.
Ангелы среди нас, но они не слышат молитвы. Причин на то две: никто в Найт Вэйле не знает ни одной молитвы, и позади тех, других, зловещих людей из Дезерт Блаффса, расправляют крылья демоны. Их, конечно, на самом деле не существует, но вполне вероятно, что один из них – белый.
До дня Чистки Улиц ещё несколько месяцев, несколько десятков бархатных ночей, окутанных знакомым голосом, но улицы Найт Вэйла уже пусты. И не таинственные огни, а лучи палящего солнца освещают их.
- Добрый день, Найт Вэйл, - произносит Кевин, довольный тем, что в чужой студии теперь гораздо больше крови, ведь это так правильно. – Добрый день.
Достаточно родиться Скорпионом
PG, драббл, 543 слова
Стиву Карлсбергу не повезло родиться в ноябре.
читатьСтив Карлсберг не сделал ничего плохого.
Он не потрясал кулаками в сторону чёрных вертолётов. Не ходил в собачий парк. И уж совершенно точно никогда не говорил хоть что-нибудь ужасное о местном радио. Возможно, он верил в горы и никогда в жизни не колдовал, но эй, кто мы такие, чтобы судить?
Но каждый новый день – или ночь, зависит от точки зрения, конечно – преподносил Стиву множество не слишком приятных сюрпризов.
Гороскопы всегда сбывались. Кто-то мог бы сказать, что это неплохо, но только не Стив, потому что ему не повезло родиться в ноябре. Грозный знак Скорпиона поджидали предсказания вроде «сегодня вы сломаете ногу ПРЯМО НА УЛИЦЕ УРОБОРОСА» или «попрощайтесь со своим котом». Стив избегал улицы Уробороса, но всё равно каким-то образом оказался у «Тако Терри», где и ухнул в свеже разрытый котлован. Стив любил своего кота, но так и не успел с ним попрощаться – тот исчез в Шепчущем Лесу и никогда уже не возвращался.
Ему также снились неправильные сны. Стив был уверен, что другие не слушают целую ночь, как поёт бензопила, или как ревут крокодилы в канализации. Сны со звуком были запрещены Городским Советом, и Стив частенько попадал в здание суда. Новый закон ещё никак не мог вступить в силу – нужно было подождать полнолуния и необходимого сочетаний планет – и потому его всякий раз отпускали. К тому же, единственную камеру в тюрьме занимал наконец-то пойманный Хайрам МакДэниелс. А к Хайраму МакДэниелсу нельзя было подселить соседа, ведь он был пятиголовым драконом и занимал почти всё пространство, от решётчатого окошка до прогнившего дощатого пола.
Однажды Стив Карлсберг увидел во сне настоящее лицо Найт Вэйла. Проснулся в холодном поту и не спал до утра, в любую секунду ожидая стука в дверь. Но никто не пришёл – должно быть, отказали жучки, которых запускали в сны по всему городу. Стив молился, чтобы забыть увиденное, и тогда к нему явился один из ангелов, которых, как известно, не существует. Длинными когтями он накорябал на кафеле в ванной что-то вроде «Вкручивать по часовой стрелке» и исчез в столбе света и звуках небесного хора.
А ещё Стива преследовала навязчивая идея. Ему казалось, что он один, совсем один в этом безумном месте чувствует, что что-то не так. Он закрывал ворота собачьего парка, которые имели привычку раскрываться с пронзительным скрежетом. Длинные фигуры в капюшонах рядам стояли на самой границе, но Стив помнил, что на самом деле их там нет. Он заклеил малярным скотчем пространственно-временную дыру, из которой лезли птеранодоны, но вряд ли кто-либо это заметил. Он вылил целую кастрюлю испортившегося супа прямо на Подземный Город и выиграл надвигающуюся войну. Иногда ему казалось, что он делает это из-за паранойи. В другие моменты он понимал, что пытается заслужить прощение Найт Вэйла – ведь что-то же он сделал не так? Поверил в те же горы, например?
Стиву Карлсбергу не повезло родиться в ноябре. Может быть, этого было достаточно.
Он много не понимал и чувствовал, что один догадывается, какая вокруг творится чертовщина. Однажды он подумал, что тот учёный в белом халате, который теперь никогда не ходит в парикмахерскую, тоже о чём-то догадывается. Но Стив побоялся заговорить с ним, ведь на радио близился очередной гороскоп, а медицинская страховка уже трещала по швам.
Может, Стив Карлсберг и не сделал ничего плохого, но Найт Вэйл продолжал над ним насмехаться. Наверное, потому, что это было забавно.
Зато Стив до конца жизни помнил, как именно нужно вкручивать электрические лампочки.
Это не заразно
PG, драббл, 642 слова
АУ-asylum
читатьНужно было сразу изолировать его от остальных.
Конечно, он были тихим, этот пациент без фамилии. Не буянил, не бросался с кулаками на персонал, не пытался отгрызть кому-то лицо и даже исправно принимал лекарства, мило улыбаясь и благодаря медсестру за горсть разноцветных таблеток. Единственная его странность заключалась в ежевечерних представлениях, но даже они выглядели совершенно безобидными.
Он садился в углу, не заботясь о том, видят ли его остальные. Иногда сидел в темноте, а иногда при свете, но всегда держал спину прямо, неизменно улыбался и делал вид, что настраивает аппаратуру. А потом начинал радио-вещание.
Голос его разносился по комнате, и его слышали все. Все, кроме медсестёр за стеклом и медбратьев за дверьми, а больше никто и не был нужен. Он приветствовал своих слушателей и делился последними новостями из города, которого нет. Именно из-за этого города он сюда и попал.
Странно, но пациенты его слушали. Они походили на подсолнухи, которые тянутся к свету, но точно не знают, в какой стороне солнце. Неправильные, сломанные подсолнухи.
Каждый радио-выпуск, конечно, фиксировался на плёнку. Кассеты копились и покрывались пылью, а пациенту без фамилии не становилось лучше, но он всё так же благодарил за таблетки и улыбался персоналу.
Именно с записанного на плёнку голоса началось их знакомство.
У Карлоса была фамилия, но он предпочитал не называть её своим пациентам – Бог знает, по каким причинам. Ещё у него была тяга к особо тяжёлым случаям и к благотворительности, потому что большой зарплаты в старых, забытых правительством лечебницах не платили.
Когда Карлос впервые увидел пациента без фамилии, Сесила, местного радио-ведущего, он подумал, что ему совсем не идёт его голос. Хотя когда-то, до лечения, всё могло быть иначе.
В тот вечер, уже после того, как на ночную смену заступил другой врач, Сесил снова устроил своё маленькое шоу.
Следующим утром Карлос слушал о том, как в несуществующий городок прибыл учёный с его собственным именем и идеальной причёской. Поход в парикмахерскую стал одновременно экспериментом и защитным рефлексом.
Сесил снова отреагировал. Куда более бурно и эмоционально, чем прежде, а потом выдал новость про старушку Джоси, к которой спустились ангелы. Наверное, с этого всё и началось.
Нужно было сразу изолировать его от остальных, до того, как миссис Джозефина Симонс увидела ангелов. Она называла каждого из них «Эрикой через «К» и изредка шептала им что-то о вязании.
Мистер Петров вдруг решил, что обладает древней индейской магией. Мисс Джун перестала пить, потому что уверилась, что приходится родственницей кактусам. И все они начали верить в город, которого нет.
Сесила заперли в палате и перестали выпускать к остальным. Но это не помогало. У МакДэниелса появилось ещё три субличности, с дополнение к одной существующей. Мистер Хайтауэр начал вести себя, как дерево, хотя до этого считал себя маленькой девочкой. Один из пациентов назвался путешественником во времени, через несколько дней пропал, а потом был найден в узком лазе вентиляции с посиневшим лицом.
Сумасшествие не могло быть заразным. Но по-другому мозаика не складывалась. Пациент без фамилии всё же как-то убедил остальных в правдивости собственных галлюцинаций.
Карлос слушал плёнки по ночам, силясь найти причину, первую причину. Должен же был этот город откуда-то взяться.
Он слушал о мерцающих облаках, жаждущих поклонения, о диких псах, о левитирующих кошках, о безликих женщинах и подземных городах… Однажды он уснул, а проснувшись, обнаружил, что плёнку заело. Из колонок, спотыкаясь, рвались слова на каком-то странном языке. Мистер Петров, ныне Следопыт Апачи, мог бы сказать, что это было исковерканное и повторяющееся «Вы в опасности», но никто не стал у него спрашивать.
Карлос прошёл мимо общей комнаты, и ему показалось, что на лице миссис Симонс лежит тень от перьев, а под потолком клубится сиреневый туман. Под подошвами его ботинок хрустел песок, и, о господи, песок хрустел на зубах.
Безумие, конечно, не заразно.
А когда он открыл дверь палаты пациента, верящего в несуществующий город, Карлос готов был поклясться, что видит наушники и уходящие в никуда провода. В белом больничном халате здесь было удивительно жарко.
- Добро пожаловать в Найт Вэйл, - произнёс голос, и Сесил улыбнулся.
Not save[able]
PG, драббл, 660 слов
Доктор и Найт Вэйл
это всему виной, конечно
читатьНекоторые города просто невозможно спасти. По большей части потому, что им не нужно спасение.
Путешествие Доктора бесконечно.
При таком раскладе можно сказать, что он уже побывал во всех точках Вселенной. Или ещё побывает. Или он всегда находится в каждом кусочке пространства, который только можно представить – об этом вам бы сказали особенно нетерпеливые физики.
Поэтому неудивительно, что в конце концов Доктор попадает в Найт Вэйл.
Земля для Доктора – как магнит. Чаще всего увешанный гирляндами снежный шар с британским акцентом, но иногда… нечто другое.
Пустынное и тёмное. С луной, которая подмигнула Доктору, когда он посмотрел вверх. С деревьями, которые похвалили его бабочку, его кожаный пиджак и его расшнурованные кеды одновременно. С улицей, которая пыталась съесть саму себя, но постоянно давилась, добираясь до «Тако Тедди».
Когда перед Доктором появились ангелы, он по привычке попытался спасти от них город. Старушка Джоси очень недвусмысленно стукнула его за этой клюкой и заставила сортировать перегоревшие электрические лампочки, которые собирала в течение последних двадцати лет. Ангелы, мелодично вздохнув, принялись ему помогать, и Доктор обнаружил, что на них невозможно смотреть неотрывно. Потому что потом они начинали смотреть в тебя, а такого прицельного взгляда не выдерживало сердце. Хорошо, что у Доктора было запасное.
Во второй раз ТАРДИС угодила прямиком в парк. Её тут же окружили долговязые фигуры в капюшонах и стали молчать между собой. Доктор знал около тридцати планет, на которых тишина была официальным языком, но ни на одной из них капюшоны ещё не изобрели. В дверь постучали. Доктор, беспечный и совершенно одинокий, тут же её распахнул. Рыжеволосая девушка, ввалившаяся внутрь, попросила упаковку чипсов. Хруст перемежался словами, из которых Доктор узнал, что девушку зовут Дана, и что у неё самое отвратительное в мире начальство. Повелитель времени, конечно, предложил ей всю Вселенную и всё Время в качестве отпускного плацдарма, но Дана покачала головой.
- Хватит мне и одного божества, - пробормотала она и, захватив с собой ещё несколько десятков шуршащих пакетов, исчезла в толпе фигур в капюшонах.
Доктор узнал о существовании в Найт Вэйле радио только тогда, когда приземлился прямиком в студии, напротив рубки.
Радиоведущий, которого Доктор тут же зауважал за весёленький галстук, принялся описывать происходящее в студии почти с маниакальной доскональностью. Доктор улыбнулся, вытащил из кармана звуковую отвёртку, и она тут же выдала сообщения о всех видах паралитических и удушающих газов, а также о повышенном радиационном фоне.
ТАРДИС автоматически перенесла их на безопасное расстояние от станции, почему-то не определив работников радио, как живых существ. Доктор порывался вернуться и всё проверить, но ТАРДИС упрямо отказывалась, мигая всеми приборными панелями разом.
ТАРДИС, увы, ловила FM-волны далеко не во всех диапазонах, и канал Найт Вэйла шипел от помех. Через полчаса эфира Доктор знал о личной жизни ведущего столько, сколько никогда не знал о собственной, и ничего – о странном городке.
Наверное, в следующий раз стоит захватить сюда капитана Джека Харкнесса.
Доктор не удивился, когда попал в песчаную бурю и вынырнул из неё под фиолетово-бирюзовым небом. Что его удивило, так это второй город, залитый солнечным светом и не внушающий ни капли доверия. Но, как Доктор ни старался, ему так и не удалось к нему приблизиться.
Туда, конечно, попал Мастер, но это уже совсем другая история.
Оставаясь в одиночестве, Доктор всегда попадал в Найт Вэйл. Это уже превращалось в своего рода ритуал.
Он привык называть ангелов Эрикой и не обращать внимания на фигуры в капюшонах, под которыми с быстротой молнии исчезали куски пиццы. Он навещал Дану, принося ей в дар месячные запасы фастфуда. Он любил обсуждать библиотеку и Библиотекарей в частности с двухголовым нападающим местной футбольной команды. У него на всё было два мнения, и это здорово развивало риторические способности. Иногда он заглядывал на студию - и теперь, конечно, предварительно стучал в дверь. В рубке Сесила можно было увидеть всякое, знаете ли.
Он давно оставил попытки спасти Найт Вэйл. Очень сложно спасти хоть что-нибудь от него самого.
Можно сказать, что Доктор отдыхал в этом маленьком городке. Здесь не нужно было искать себя и не нужно было бегать, потому что никто на самом деле не умел умирать под этой многоглазой луной.
Найт Вэйл не нужно было спасать.
Новобранец
PG, драббл, 620 слов
про Тайную Полицию Найт Вэйла, случайное, пространное
кто заметит кросс с Кингом, тот молодец
читатьИной раз сложно понять, как давно ты служишь в полиции, в каком месяце какого года ты утонул, в каком состоянии задержал автомобиль с драконом, какого цвета твои портки, и почему ты не отражаешься в зеркале.
Бен почти уверен: он в Тайной Полиции Найт Вейла новенький. Совсем новенький. У него ещё кровь от традиционного избиения на Посвящении не высохла. У неё ещё следы чужих зубов на подбородке белеют. У него ещё болят запястья. И спина болит. Впрочем, в последнем может быть виновата форма.
Она похожа на броню, эта форма - тёмная, текучая, холодная - но названия ей не придумать. Она защищает от огня разозлённого шепелявящего дракона, но не спасает от полицейских ритуалов. Где-то на внутренней стороне бедра вмятины - четыре узких полоски, которые почему-то обжигают. И не выправить их, как не крутись. Стоит, пожалуй, пройтись как-нибудь в полнолуние мимо парка для собак, чтобы ломкие пальцы фигур в капюшонах всё исправили. Дети, те немногие, которые выжили, ходили сюда для проверки домашних заданий, нечистые на руку бухгалтеры - для выравнивания счетов, а полицейские - как в ателье. Главное, не забыть потом оставить немного еды. Для Даны.
Сегодня прекрасный вечер, думает Бен. Спокойный такой. Никаких сумасшедших драконов, никаких собак, из-за которых потом стены приходится перекрашивать, никаких мёртвых полёвок на заборах. Тихое мерцание огней в вышине, гул из-под земли, который даже теперь, после нашествия крошечной армии, не прекращается, и крики, которые уносит с собой восточный ветер. Тайная Полиция не обращает внимания на крики. Только на шёпот.
Шёпот - крайняя степень, шепчут только убийцы и отчаявшиеся. И жители Дезерт Блаффса, конечно. Говорят, они могут взглядом в камень превратить. Или в лягушку. Бену не хочется становиться земноводным, он их боится с тех пор, как лизнул одну, толстую и ярко-красную. Кажется, после этого он и стал новобранцем. Вызвался сам, и здание полиции радостно заурчало, выбирая для него напарника.
Они - Бен и его напарник - ездили на механических конях, потому что на прошлой неделе все машины превратились в пространственные порталы. От них пахло тухлыми яйцами, из них вылазили розовые пришельцы с хоботами, вскидывали в молчаливой мольбе свои щупальца, а офицеры Тайной Полиции решали, палить ли в них из ружей или отправлять в пустыню. Может, порталы вели в Дезерт Блаффс, может, на другую планету, а, может, в местную пиццерию. Мало ли из чего делали мясную начинку. Да и анчоусы давно уже плавали кверху брюшком во всех аквариумах страны.
Копыта цокают по асфальту. В вышине тихо лавируют вертолёты. До вертолёта нужно дослужиться, но Бену, если честно, не очень хочется. Помимо земноводных и галлюциногенов, он ещё и высоты боится. Ничего постыдного в этом нет, уверяют его в офисе. Или, может, уже уверили.
На напарнике та же форма, что и на всех офицерах Тайной Полиции, и Бен задумывается: как же мы различаем друг друга? Вот шлем, вот грудные пластины, сапоги, штаны и рукава, вот оружие за спиной, вот перчатки... Бен задерживает взгляд на перчатках. Знакомые пальцы, словно он выучил наизусть рисунок их отпечатков. Может, и вправду выучил?
- Поехали, - голос у напарника полон кровавых смешков и хихикающих искр. В нём не вода, в нём девяносто процентов крови. Шесть - желания. И четыре - лжи. Все в Найт Вэйле на четыре процента состоят из лжи. Кроме этого говорливого радиоведущего, конечно.
И они едут в закат, полицейские Найт Вэйла. На конях, покрытые пылью времён и каплями ответственности. Может быть, держась за руки. Ну да в красном свете солнца этого всё равно никто не видит.
Иной раз сложно понять, насколько смертоносны солнечные лучи. Это может зависеть от уровня преступности, или от того, насколько пуста полицейская форма.
Можно заставить зеркала лгать. Или покинуть город навсегда, коль скоро их не выносит голос Найт Вэйла.
Можно постоянно чувствовать чужие пальцы и чужие зубы на теле, которого не существует.
Можно слушать историю о себе.
Бен, эта история о тебе.
Даже если ты новобранец, которого не существует.
@темы: Кроссовер, Кевин, Сесил, Тайная полиция шерифа, Дезерт Блаффс, Фигуры в капюшонах, фанфикшн, Карлос
-
-
04.02.2014 в 16:09-
-
04.02.2014 в 16:38За кроссовер с Доктором отдельное спасибо, очень здорово получилось!) Доктор такой Доктор, даже... гм, курорт у него своеобразный х)
Это не заразно
Я уже, кажется, где-то читал, и это совершенно прекрасно! Очень живо всё представляется.
-
-
04.02.2014 в 16:46-
-
04.02.2014 в 20:14или это ваше?
-
-
04.02.2014 в 20:30R. Angier, ну как не упомянуть Доктора, я не могла не :3 благодарю
тема с психушкой очевидна же: не я первая, не я последняя, идеи в воздухе, всё такое.
MOYRA_Athropos, как я вовремя
мерси
456Ёж, эээ... конечно, моё. X)
всё, кроме последнего, ещё летом написано.
-
-
04.02.2014 в 20:33-
-
04.02.2014 в 20:36вроде ничего не приносила в командумерси :3
-
-
04.02.2014 в 20:46-
-
04.02.2014 в 20:48-
-
04.02.2014 в 21:05все, прошу прощения еще раз - от недосыпа я попутала. Я вас на фикбуке читала. Проверила - точно, с фикбука. Извиняюсь!
-
-
04.02.2014 в 21:07Высыпайтесь!
-
-
12.02.2014 в 19:52-
-
12.02.2014 в 20:56сама Скорпион, самой интересно, отчего так... может, из-за общей мрачности и трэшовости знака X)
-
-
12.02.2014 в 22:43сейчас нагуглила инфы про Стива, ничего конкретного нет. но фанон на тумблере предполагал даже, что они встречались, и Карлсберг кинунл Сесила
может, из-за общей мрачности и трэшовости знака X) скорпионы - самый трешовый знак, доказано Найтвелом
-
-
21.04.2014 в 19:54а я так Козерог, который как раз начал носить контактные линзы, и тут такой гороскопчик)