ФБ 2014: МИДИ (переводы Maria DeLarge)

[~Maria DeLarge~]

МИДИ:

Название: Оно появляется в странном обличии
Переводчик:  ~Maria DeLarge~
Бета: grievouss, Котик, Rose Murderer
Оригинал: «Resembles this strange appearance» by dee, автор удалила свой аккаунт на AO3, но разрешение было заранее получено, оригинал Resembles this strange appearance (на яндекс-диске)
Размер: миди, 6 005 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Сесил/Карлос, Карлос/НМП (односторонний)
Категория: слэш
Жанр: драма, флафф
Рейтинг: R
Краткое содержание: Сесил не считает себя личностью, склонной к насилию.

-I

Сесил не считает себя личностью, склонной к насилию.

Совсем наоборот, и на то есть веские причины. Его жизнь, безусловно, удалась. Ему попросту незачем прибегать к насильственным мерам воздействия. Ни в отношении своего родного города, ни любимой работы. И уж тем более не своего обожаемого спутника жизни. Он прекрасно способен держать себя в руках, даже раздражаясь временами на идиотов вроде Стива Карлсберга.

— Насилием никогда ничего не решишь, Сесил, — как-то сказала ему мама. — Ты еще не раз встретишь в жизни тех, кто думает по-другому и попытается тебя переубедить. Однажды ты и сам захочешь передумать, когда в минуту страха и отчаяния почувствуешь себя маленьким и жалким. Но всегда помни, мой дорогой: все твои страхи беспочвенны. Ты обширен, глубок и ужасен. Тебе некого и нечего бояться. Ты сам — воплощение страха и безумия и не нуждаешься в таких примитивных методах убеждения, как банальное насилие, чтобы поставить мир на колени. Не забывай об этом. Я люблю тебя.

Еще тогда, в детстве, Сесил принял её совет близко к сердцу. Он неукоснительно следует ему и по сей день, достигнув зрелого возраста. Пока что, после стольких лет, у него неплохо это получается. Подавлять порочные, кровожадные инстинкты, клокочущие в его черных сердцах.

Да, у него неплохо это получалось. До встречи с Джо Гайлзом.

II

Это происходит во вторник, около полудня. Сесил как раз направляется в лабораторию с намерением хотя бы на время совместного ланча оттащить Карлоса от очередной неизвестной науке диковинки, которая привлекла его внимание. На улице упоительно светит солнце, небосклон девственно чист, никто не умирает, и Сесил, в общем и целом, пребывает в гармонии с мирозданием.

Ровно до того момента, пока, повернув за угол, не сталкивается с Карлосом.

Впрочем, стоит уточнить. Не Карлос является причиной ярости, черной кровью вскипающей у Сесила в венах. Карлос никогда бы не вызвал у него подобных эмоций: только не его прекрасный, идеальный, благородный, гениальный Карлос. Нет, дело в том, другом типе, который стоит рядом с ним. Сесил никогда раньше не видел этого человека, а значит, он — Чужак, ведь Сесил — это Сесил, и он знает всех жителей Найт Вейла. Всех. До единого.

Перед ним явно чужак. Незнакомец с горой мышц, ростом не меньше шести футов и ручищами величиной с двух гремучих змей из Радонского Каньона. И в данный момент свои необъятные габариты он использует, чтобы припереть Карлоса к двери лаборатории, в то время как тот пытается ему возражать:

— Зря ты сюда приехал, Джо. Я говорил тебе еще в Бостоне, что не хочу иметь ничего общего с тобой…. Сесил!

Он прерывается на последней фразе, поскольку заметил Сесила из-за угла, а не потому, что так и собирался закончить предложение. Сесил на это надеется. Потому что он любит Карлоса очень, очень, очень сильно — так сильно, что дух захватывает — и если Карлос не чувствует того же, Сесил боится, что его сердца мгновенно разорвутся на тысячи скользких желеобразных…

О нет, подождите. Карлос отпихивает незнакомца и направляется прямо к нему, негодование в его глазах сменяется нежностью и, оказавшись рядом, он берет Сесила за руку, крепко переплетает их пальцы, потом наклоняется и впивается в его губы долгим страстным поцелуем. Это столь явная демонстрация своих прав и открытого вожделения, что Сесил не может сдержать тихий стон, погружаясь в волну окатившего его блаженства.

После чего Карлос оборачивается и, не утруждая себя взглядом в сторону собеседника, произносит:
— Беги, пока цел. Этот город сожрет тебя заживо.

Хамоватый чужак по имени Джо подходит к ним и, смерив Сесила с ног до головы оценивающим взглядом, ухмыляется.
— Да брось, Карли, — он качает головой. — Серьезно? Вот это? Неужели тут до такой степени безрыбье?

Сесил переводит взгляд с Джо на Карлоса.
— Карли? — он не в силах подавить смешок, да и не пытается это сделать.

Карлос закатывает глаза и надвигает очки повыше на нос, пытаясь скрыть смущение. Но Сесил чует горячую кровь, хлынувшую к его щекам.
— Идем, — вздыхает он. — Перекусим у Рико.

— Да-да, Карли! — кричит Джо им вслед с характерной бесцеремонностью круглого дурака. — Как угодно, катись отсюда! Сделаем вид, что твой маленький татуированный педик-хипстер может тебя удовлетворить. Может дать тебе это!

Он делает какой-то жест рукой, но Сесил, сдавленно хохоча Карлосу в плечо, не успевает уловить, какой именно. Ученый в свою очередь, хмуро опустив голову, потирает лоб ладонью:
— Ради всего святого, Джо, заткнись. Боже мой.

— Ооо, — умиляется Сесил, продолжая посмеиваться. — Милый Карлос, ты просто обязан мне все рассказать.

III

Карлос выполняет его просьбу во время ланча, за правительственно одобренной фирменной пиццей Рико (к ним подбираются довольно близко, но, к счастью, не заходят в само заведение).

— Его зовут Джо Гайлз, — начинает Карлос. — Мы вместе учились в Гарварде. Я, эм… тогда только начинал жить открыто. Искал себя… ну, ты понимаешь. Дело в том, что в школе я был толстым ребенком. Тем самым прыщавым неудачником-очкариком, к которому вечно все придирались. Полный набор, одним словом. — Сесил затрудняется представить, за что можно придраться к Карлосу, но решает вежливо не перебивать. — А когда мне исполнилось двадцать, я решил, что с меня хватит и что я больше не хочу быть тем парнем. Поэтому стал регулярно посещать спортзал. А Джо работал там тренером и… так вышло, что помимо совместных отжиманий, приседаний и пробежек мы вроде как начали еще и трахаться. Я бы даже не назвал это «отношениями». — Карлос вздыхает, подцепляя вилкой дольку ананаса с пиццы и задумчиво проводя ей по тарелке. — Я был молод, глуп и до такой степени счастлив от самого факта, что у меня появился свой парень, первые кубики на животе, и в итоге умудрился… не заметить, что Джо порядочный засранец. В смысле, у него есть свои большие достоинства, и, пожалуй, все вполне терпимо, пока он не откроет рот…

— Да уж, в этом отношении он явно не блещет талантами. — Сесил лукаво улыбается.

Карлос раздраженно взмахивает рукой.
— Джо — полный псих. Хуже того — самовлюбленный псих. К тому же одержимый собственник и ревнивец. Через пару лет я подрос, поумнел и покончил с ним, с этой связью. Ну, или попытался.

— То есть он не уловил намека?

— Не то чтобы... — Карлос намеренно растягивает слова. Пытается улыбнуться, но тщетно. — Он любит помахать кулаками. Нет, не на меня, — поспешно добавляет он, усмехнувшись, — то есть, мы все-таки вместе ходили на джиу-джитсу, и он понимает, что я в случае чего уложу его на лопатки. Однако от него доставалось моим партнерам в те дни. Дошло до того, что люди стали опасаться заводить со мной отношения. Знаешь, мало ли что.

— А сейчас он приехал в Найт Вейл, — Сесил не склонен к насилию. Но начинает очень, очень недолюбливать некого Джо Гайлза.

— За себя я не беспокоюсь, — продолжает Карлос — Но...

— Я могу о себе позаботиться, — Сесил ежедневно имеет дело с Управлением Станцией. Никаким бостонским громилам и не снились такие плоскости реальности.

Карлос искренне смеется, тянется через стол к руке Сесила и накрывает его ладонь своей.
— Без обид, но за тебя я тоже не волнуюсь. Джо — придурок... Но он здесь погибнет. Или чего похуже. И что бы ни случилось, в этом буду виноват я.

— Нет, виноват будет он. — Сесил произносит это невозмутимо — так, как говорит на радио самые очевидные вещи. Карлос в ответе только за себя. Никак не за своего засранца-бывшего, страдающего суицидальным идиотизмом. А Найт Вейл может быть... суров к чужакам.

(Кроме Карлоса, разумеется. Он никогда по-настоящему не был здесь чужаком. Время в Найт Вейле действует иначе и, как только он решил остаться, то жил с ними всегда, с самого начала. Город понимал это с того момента, как ученый прибыл сюда и, заглотив его в свой теплый бурлящий пищевод, со странным непостижимым терпением ждал, пока он сам придет к единственно возможному решению).

Сидя напротив него, Карлос улыбается, устало и печально, но бесконечно ласково.
— Спасибо, Сесил, — говорит он. — Ты действительно… не знаю даже, кем бы я был, если бы не встретил тебя.

Сесил не упоминает, что у него не было выбора изначально. Предопределенность обычно заставляет людей нервничать.



IV

К несчастью для них обоих и вопреки всем усилиям Карлоса, Джо не уезжает.

Он посылает им смс-ки и регулярно достает звонками. Карлос, всплеснув руками, не выдерживает:
— Я даже не знаю, как он узнал мой номер!

Тем временем, Сесил повсюду сталкивается с Джо. На улице, на рынке у Ральфа, около Станции. И тот никогда не упускает шанса гадко ему ухмыльнуться, выплюнуть что-нибудь с издевкой, или довести до его сведения какую-нибудь «грязную» подробность о Карлосе — наверняка, чтобы вызвать у Сесила ревность. Но Сесил не ревнует. Он знает, что у Карлоса были любовники в прошлом, но так же знает еще и то, что в будущем у него больше не будет никого другого. (Предопределение и все такое). Сесил не всегда может проследить маршруты, но ему вполне отчетливо видны их последствия, плавающие в густом квантовом супе, беспрерывно текущем за пределами времени и пространства, недоступном для притупленных органов чувств людей.

(Когда он впервые увидел Карлоса, то сразу все понял. Сесил редко проявляет нетерпение, но, оглядываясь назад, понимает, что с ним вел себя крайне нетерпеливо. Часто до постыдности навязчиво. Такова уж оборотная сторона этой штуки с безвременьем, как с проклятием Кассандры. Иногда притяжение действует так сильно, что ненадолго обращается в отторжение, даже если возможен только один исход. Но что такое год порознь, думает Сесил, по сравнению с вечностью бок о бок?)

Он считает себя в какой-то мере знатоком человеческой природы и понимает, чего пытается добиться Джо. Он так же знает, что до Джо пока еще не дошло, куда он попал: что в Найт Вейле его бычий апломб и слепая ярость настолько забавны, что могут показаться почти трогательными.

Почти.

Это происходит в пятницу, после вечернего эфира. Уже жутко поздно, он устал, но доволен тем, как выступил, и улыбается при мысли, что сейчас вернется домой, к Карлосу. Он желает спокойной ночи Управлению Станцией — оно ревет, воет и грохочет дверью в ответ — и, сонно мечтая о темных, чуть подернутых сединой на висках, идеальных волосах, покидает Станцию.

Он уже успевает сесть в машину, когда осознает вдруг, что рядом кто-то есть. И это не дежурный из Тайной Полиции Шерифа.

— Да что с вами, уродами, и этим уродским городом не так?

— Я тоже думаю, что у нас довольно мило, — отвечает Сесил. Ему не нужно оборачиваться. Джо сидит на заднем сидении, но у него достаточно глаз, чтобы все держать под контролем.

— Послушал я твою вшивую передачку, — говорит Джо. — Ты, наверно, считаешь себя очень остроумным?

— Я стараюсь, чтобы было информативно, — Сесил пожимает плечами. — Ну и занимательно, по минимуму. — Он открывает дверцу и выходит из машины на свежий воздух.

Джо кидается вслед за ним и, схватив за локоть, грубо разворачивает. Сесил поднимает взгляд на его взбешенное кирпичное лицо.

— Слушай сюда, ты, никчемная хипстерская деревенщина, — начинает Джо, и Сесил удивленно воздевает брови на подобное оскорбление в свой адрес. Его в свое время по-разному называли, но это что-то новенькое. — Оставь Карлоса в покое. Он слишком хорош для таких жутковатых скользких задротов, как ты.

Сесил вздыхает.
— Если Карлос захочет уйти, — говорит он, — то пусть уходит. Он большой мальчик и способен принимать собственные независимые решения. Но даже если он и уйдет, то определенно не вернется к тебе, — Сесил знает это наверняка. Так же хорошо, как знает все в Найт Вейле, и так же ясно, как видит отсюда красный свет, мигающий на вышке Станции.

Джо толкает его, и Сесил спиной впечатывается в дверь.
— Карлос — мой. Я его люблю. Между нами есть нечто, чего у него никогда не будет с таким, как ты.

Он стоит очень близко. Так близко, что Сесил чует исходящую от него дикую вонь. Джо воняет бездумным гневом, как гноем, сочащимся из волдырей от ожогов на его спине, воняет копытами взмыленных лошадей, втаптывающих в грязь его рассудок.

Нет, Сесил все же не склонен к насилию. Столкнувшись лицом к лицу с его проявлением, он не испытывает ничего, кроме жалости. И в этот самый момент он понимает, почему, несмотря на все, Карлос боится за жизнь своего бывшего любовника. Карлос, такой нежный, любопытный и добрый… жалеет Джо, который не обладает ни одним из этих качеств, но погибнет, если останется здесь.

Поэтому Сесил делает единственное, что в его силах. Он помогает.

Строго говоря, то, что он собирается сделать — незаконно. Его не призывали, и они находятся на улице, у всех на виду. Но ему максимум грозит штраф за провинность, к тому же всегда можно оправдаться, что действовал с целью самозащиты. Или спасения чужой жизни.

Он фокусирует взгляд на Джо. И аккуратно выталкивает себя наружу.

Глаза Гайлза распахиваются очень, очень широко.

— Ты должен уйти, — произносит Сесил. — Карлос пытался тебя предупредить. Тебе нельзя здесь оставаться. Мы не принимаем тебя. — Тени вокруг него сгущаются и вздымаются черной бесформенной массой со множеством глаз, извивающихся щупалец и лязгающих челюстей, усеянных острыми клыками, поблескивающими в холодном свете далеких безразличных звезд.

Джо отшатывается, запинаясь, и Сесил спокойно ступает вперед, шлейфом таща за собой запах распоротого пространства.

— Как… какого…

— Покинь Найт Вейл, Джозеф Аарон Гайлз. Ты — мелкий, ничтожный червь и не более чем грязная соринка в нашем тысячном Оке. Мы устраним тебя, если ты не уйдешь по доброй воле.

— О, Господи, Господи Иисусе, блядь, Боже мой, твою… — Джо запинается снова и падает. Что, кажется, немного его отрезвляет. Но ненадолго, только чтобы вдохнуть поглубже, — что… что ты такое?

— Я — Голос Найт Вейла, — отвечает Сесил, потому что формально так и есть. У него даже табличка на двери висит. — И я приказываю тебе убираться! — Последнее слово он громогласно исторгает одновременно всеми своими ртами, коих… немало. Джо надрывно кричит. Однако, все же подскакивает и, как ужаленный, срывается с места. Со всех ног бежит через автостоянку, потом по дороге. Пару раз лихорадочно оглядывается через плечо, проверяя, не гонится ли за ним Сесил. Чего Сесил, разумеется, не делает, зачем бы ему за кем-то гнаться? У него есть более приятные планы на вечер — например, поужинать и свернуться с Карлосом на диване перед телевизором.

В общем и целом, полагает он, все прошло удачно.

Развернувшись, он уже собирается сесть обратно в машину, как вдруг его окликают из куста поблизости.
— Я вынужден попросить вас убрать все лишнее, Сесил. Вы же знаете, что проявляться без призыва запрещено.

Сесил уже обо всем позаботился, потому что, да, знает.
— Прошу прощения, офицер, — отвечает он кусту. — Просто… вы сами все видели.

Куст ненадолго замолкает, затем спрашивает.
— Видел что?

Сесил выдыхает, явственно чувствуя, как груз падает с плеч и других смежных конечностей.
— Спасибо вам.

— Слушайте, мистер Палмер, — продолжает куст, — ваш партнер помог нам обеззаразить шахту в прошлом месяце. Он отличный парень, мы у него в долгу. Так что… в порядке исключения.

— Конечно, я понимаю, — кивает Сесил и залезает в машину.

— Да и вообще, — в кустах усмехаются, — тот тип порядочный засранец.



V

Как показывает практика, его план был безупречен во всех отношениях, кроме одного: он не сработал.

Конечно, Сесил больше «по чистой случайности» не сталкивается с Джо на улице, но, насколько ему известно, с ним не сталкивается никто, так как парень упорно отказывается выходить из номера мотеля.

Он так же упорно отказывается перестать звонить и писать Карлосу.

Карлос не отвечает на звонки, но смс сохраняет. Для того, как выясняется, чтобы в воскресенье вечером показать Сесилу историю сообщений и спросить в лоб:
— Что ты сделал?

— Эм. О ч-чем… о чем ты говоришь? — интересуется Сесил, но, черт возьми. Он совсем не умеет врать. Особенно в лицо. Особенно Карлосу. Он усердно делает вид, что занят посудой, и малодушно подумывает уползти через кухонную раковину по водосточной трубе.

— Кхм, — Карлос демонстративно поднимает сотовый телефон, готовясь зачитывать послания. — Цитирую: «Карли, ты должен мне верить!». Конец сообщения. Далее: «Я видел его. Это…» (заглавные буквы) «монстр». Конец сообщения. Далее: «Пожалуйста, прости меня. Клянусь, что не вру. Что бы ни произошло между нами раньше, ты должен бежать отсюда» (опять все заглавные) «сейчас же». Конец сообщения. Далее: «Я знаю, что ты мне не веришь. Но я клянусь, что это правда. Вот, смотри». Тут прилагается фото рисунка. На салфетке, и… ах, как нехорошо, нарисовано ручкой. Ц-ц-ц. Зато на тебя очень похоже. Ну-ка, посчитаем. Надо же — три, шесть… целых восемь глаз. Поразительно.

Сесил уверен, что заливается сейчас очень нечеловеческим цветом.
— Карлос… — начинает он, спрятав голову в плечи и продолжая рассеянно ополаскивать тарелки в теплой мыльной воде.

Но его обрывают на полуслове.
— Сесил, ты проявился. Перед Джо? Когда?

— Совсем чуть-чуть! — слабое оправдание, но что поделаешь. — И… в пятницу.

— Сесил… — Карлос не совсем злится. Он стоит очень близко, бедром прислонившись к столу, и его широко раскрытые глаза печально поблескивают, как живые внутренности за стеклами очков. На секунду Сесил чувствует, как его собственные внутренности сжимаются от чувства вины, ведь это правда. Он проявился. Перед Джо. Пусть он просто пытался помочь, но…

Получается, он изменил. Карлосу. В определенном, очень важном смысле. Потому что его истинный облик был для них чем-то особенным, что Карлос заслужил видеть. Он неделями втайне изучал древние фолианты и формулы, чтобы выяснить его Настоящее Имя, пусть и не совсем понимал, что делает. И ведь выяснил. Полностью. На их годовщину он отвел Сесила в спальню, раздел его и осыпал поцелуями.

А потом прошептал Настоящее Имя ему на ухо.

Сначала Сесил пришел в ужас. Пытался сопротивляться призыву, пусть даже какая-то его часть — огромная, многомерная часть — не хотела сопротивляться. Хотела обрушиться в этот мир, как нефть из танкера, заполнять и осквернять собой все вокруг. Накрыть Карлоса с головой, опутать, проникнуть в него и брать, брать, пока в итоге не останется лишь трепещущий мешок изможденной трехмерной плоти.

Другая же часть повторяла: Нет, нет, нет, пожалуйста, не Карлос, он меня возненавидит, я не могу, нет, Карлос, пожалуйста, о нет.

Карлос тем временем потрясенно выдохнул:
— Ох, ничего себе. — Но не закричал и не пытался вырываться, когда липкие черные конечности легли на его плечи и обвили торс. Когда десяток пастей позвали его по имени, а сотня глаз сморгнула панические слезы цвета сажи.

А Сесил, бедный Сесил, разрывался между двумя сущностями и двумя реальностями, изнемогая от непреодолимого, невыносимого желания быть ближе. Ближе к Карлосу, быть внутри него. Распластать его под собой, такого беспомощного, заполненного и рыдающего от удовольствия, на волю своим жадным, ненасытным страстям.

Но в конце концов Карлос его успокоил, и в результате у них был потрясающий секс. Ведь Сесил — это Сесил, и он не склонен к насилию, по каким измерениям бы ни был распростерт. Сесил остался собой, и Карлос остался собой, простонав тогда много лестных вещей в его адрес — в том числе «вау», «уму непостижимо», «ннннргх» и «аааа» — а позднее, когда Сесил набрался смелости и спросил, как это было, Карлос ответил, что «немного трудно возражать, лежа в живой постели из неустанно ублажающих тебя ртов, языков и щупалец».

(На самом деле в своей проявленной форме Сесил не чувствует самостоятельно, а скорее питается эмоциями партнера. И, признаться, ему нигде — ни в этом, ни в каком-либо другом измерении — не доводилось пробовать ничего слаще, чем желание и удовольствие Карлоса).

Так что эксперимент прошел успешнее, чем ожидалось. Вплоть до того, что сейчас проявление стало для них чем-то… интимным. А Сесил взял и «разделся» перед Джо. Именно перед ним из всех людей. Как он мог быть таким идиотом?

— Карлос, — начинает он, сглатывая ком в горле. — Прости, пожалуйста. Я…

— Все нормально. — Карлос подходит к нему и обнимает со спины, положив подбородок ему на плечо. — Я просто… если Джо тебя обидит, клянусь, я прошибу им столько измерений, что он целую вечность будет подавать на визы.

Сесил смеется, чувствуя себя глупым, любимым и глупо влюбленным.
— Не стоит. Твой сумасшедший бывший даже при большом желании не сможет причинить мне вреда. — Строго говоря, он и в не-проявленной форме испытывает физические ощущения немного иначе. Не так, как люди.

— Знаю, — отвечает Карлос, дразняще проводя губами по его шее. — Но это дело принципа. Он не имеет права к тебе прикасаться. Ты — мой.

О боги, как же хорошо это слышать. Карлос шепчет ему на ухо глубоким, сладострастным тоном, одной рукой забравшись ему под рубашку, а другой накрыв его промежность. Сесил все еще держит руки в раковине и так отчаянно стискивает вилки и ложки, что мыльная вода начинает закипать, испуская черный и фиолетовый дым.

— Знаешь, а ведь Джо присылал мне и другие сообщения, — шепчет Карлос, теперь прижимаясь к нему сзади всем телом и твердеющим членом упираясь между ягодиц. — О том, как ему неприятно думать об этом. О том, что ты трогаешь меня. Насилуешь меня своими ртами и конечностями.

— Карлос… — выдавливает Сесил, еле совладав с голосовыми связками.

— И я ему ответил. Знаешь, что я ему сказал?

— Ч-что? — Карлос задевает ногтем его сосок, потирая горячей ладонью в паху, и пусть Сесил чувствует все немного по-другому, ощущения ему далеко не чужды. И в данный момент его охватывает похоть. Мучительная, обжигающая похоть.

— Я сказал ему, что именно это и планирую сегодня сделать. Прийти домой. К тебе. И позволить тебе делать со мной все, что ты пожелаешь. Все, что угодно. Что мне не терпится прошептать твое имя и вытащить тебя на волю, позволить тебе заполнить меня.

— Карлос… — Сесил непроизвольно толкается бедами навстречу, желание прорваться через тонкую мембрану между измерениями поднимается вместе с половым органом человеческой оболочки. Они на частной территории, у него есть лицензия. Так что с точки зрения закона все чудесно. Его останавливает лишь мысль о Карлосе. Потому что ему хочется, чтобы он хотел этого, хотел его всецело, каждый дюйм его беспросветного, порочного существа. Чудовищного и нечеловеческого, но все же любимого. Безмерно, отчаянно любимого. И желанного. Поэтому он сдерживается, ведь Карлос обладает его настоящим именем. И вызовет его, когда посчитает нужным. И тогда Сесил явится, извергаясь в мир свободно и торжествующе, и сотворит с ним все мыслимые и немыслимые извращенные вещи, какие только пожелает, пока Карлос будет кричать и изнывать в экстазе, а потом продолжит, даже когда его горло охрипнет или просто будет слишком забито скользкой черной слизью, чтобы издать хоть звук.

— Я могу быть жесток, — говорит Карлос, прикусывая кожу на его шее. – Ты проявился перед посторонним…

— Совсем немного! — пытается возразить Сесил, но руки Карлоса заставляют его забыть о протестах.

— И, я думаю, ты чувствуешь себя виноватым. Совсем немного. — Сесил буквально кожей чувствует его ухмылку. Кроме того, эрекцию, нетерпеливо трущуюся о его бедро. — Но я тебя прощаю, — продолжает Карлос, — я всегда тебя прощу. Потому что ты идеальный, и красивый, и просто замечательный, Сесил. И я хочу быть таким же для тебя.

— Ты такой же, — Сесил быстро кивает. — Ты всегда был таким. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — отвечает Карлос.

А затем произносит его Имя. И, повинуясь призыву, Сесил приходит.

Посуда остается недомытой. В тот вечер, по крайней мере.


VI

Позднее — намного, намного позднее, — когда они будут лежать в постели (Сесил – распластавшись по простыням, по полу и стенам, Карлос — уютно устроившись в коконе ласкающих его конечностей и целующих ртов), каким-то из глаз Сесил случайно заметит в окне странное мелькание — на секунду ему даже покажется, что к стеклу прижимается чье-то лицо.

Но когда он присмотрится повнимательнее, то ничего там не обнаружит и не станет тревожиться на этот счет. Они все-таки живут в Найт Вейле. Мало ли какие призрачные фигуры могут блуждать за окнами во тьме.

Он так же не вспомнит и о телефоне Карлоса, который почти всю ночь жужжал у него в кармане. Не вспомнит, поскольку, во-первых, штаны Карлоса валяются на кухне — там, где Сесила по большей части нет, а во-вторых, несмотря на то, что в этой форме ему чудесно даются зрение, вкус и осязание — увы, острым слухом он похвастаться не может.

(Телефон надрывается почти без остановки. А перестает незадолго до того, как он замечает лицо в окне.)

Утром, заглянув на кухню, чтобы забрать штаны, Карлос вздохнет и закатит глаза, пролистывая историю сообщений, которые Джо успел ему понаписать. Последнее из них будет гласить:

«КАРЛИ ПРОСТИ Я ИДУ К ТЕБЕ. ТОЛЬКО НЕ ПОДПУСКАЙ К СЕБЕ ЭТУ ТВАРЬ!!!!».

К тому времени, однако, будет уже слишком, слишком поздно.


VII

Они просыпаются на рассвете от звонка в дверь. Раздраженно застонав, они оба переворачиваются на другой бок и игнорируют его как фоновый шум, но кем бы ни был визитер — он не намерен уходить и вскоре начинает стучать и неразборчиво что-то требовать.

В итоге Сесил сонно отлипает от кровати и облекается в мало-мальски пристойную для чужих глаз форму: два глаза, две ноги, две руки, штаны. Самое необходимое. Потом вяло плетется к двери с намерением рявкнуть на того, кто осмелился разбудить их в такой безбожный час, но прикусывает губу, когда в поле его зрения появляется кожаный подшлемник сотрудника Тайной Полиции.

— Извините, что побеспокоил вас, Сесил, — офицер жмется. — Понимаю, сейчас довольно рано. Но я ждал, сколько мог.

Сесил мотает головой, пытаясь смахнуть остатки сна.
— Ничего страшного. Что-то случилось? — Он попутно проматывает в голове все, чем занимался в последние дни: не читал ли запрещенных книг, не писал ли ручками или карандашами, не проехал ли где-нибудь на красный свет. Кажется, нет, да и лицензия на половые отношения с людьми у него пока не истекла (он давно сделал пометку в календаре, чтобы не забывать её обновлять), но что тогда…

За его спиной слышится сонное шарканье шагов и голос Карлоса:
— Сесил? Кто это… оу. Эм. Доброе утро, офицер.

Карлос постоянно нервничает в присутствии полиции без всякой на то необходимости. Сесил списывает его опасливость на прошлый опыт общения с органами правопорядка. Полиция за пределами Найт Вейла, по слухам, смахивает скорее на… как бы выразиться помягче … народное ополчение, состоящее из беспощадных расистов-головорезов. Не то что здешние приветливые ребята.

— Доброе утро, сэр, — здоровается офицер. Очень вежливо, разумеется. — Я как раз извинялся перед мистером Палмером за то, что мне пришлось поднять вас так рано. Но… ничего не поделаешь. Думаю, вам нужно пойти и посмотреть самим.

— Посмотреть на что? — спрашивает Сесил. Они с Карлосом следуют за полицейским, завернув за угол дома.

Их приводят к окну, выходящему в спальню. Или, точнее, к безнадежно затоптанной клумбе под окном спальни.

— Ох, — Сесил закрывает рот ладонью. — О нет.

Тихо выругавшись, Карлос надвигает очки повыше на нос и потирает переносицу.
— Как долго он здесь?

— Я проследил за ним вчера вечером, — вздыхает офицер. — Хотел сообщить вам, но… вы тогда были заняты.

Съежившись в позе эмбриона в луже собственных экскрементов и невнятно что-то бормоча, под окном их спальни сидит Джо Гайлз.

— Какой ужас, — Сесил сглатывает. — Карлос. Прости меня. Это все я виноват. Он меня видел. — Лицо в окне, черт возьми. Джо за ними наблюдал.

— Нет, ты не виноват, — отвечает Карлос. — Он вообще не должен был сюда приходить. — Он выходит вперед и присаживается на корточки рядом с бывшим. — Джо? Джо!

— Это я виноват, — повторяет Сесил в пустоту, ни к кому конкретно не обращаясь. Если бы только он не проявился этой ночью. Законы пишутся не просто так, а по определенным причинам. По таким вот причинам. Туризм в Найт Вейле — немаловажная индустрия, и такие вещи с легкостью могут…

— Эй, — прерывает его офицер. — Дышите глубже. Вы точно не виноваты. Просто… некоторым людям никак не место в Найт Вейле.

Джо между тем, панически вжавшись в стену и глядя прямо на Сесила, принимается истошно орать.

— Джо, я тебя прошу, — тут же начинает Карлос ровным, спокойным тоном. — Хватит. Ты перебудишь всех соседей. Зачем ты вообще сюда явился? Я ведь не раз тебя предупреждал, но ты не хотел меня слушать.

Вдали раздается звук приближающейся сирены.
— Я позвонил в больницу, — офицер оглядывается через плечо. — Они выслали автобус.

— Спасибо, — говорит Сесил, обхватив себя руками. Он все еще растерян и сокрушен тем, как все обернулось. Хотя Джо перестал кричать при виде него и теперь заунывно постанывает, прижимаясь к стене. Что на самом деле ничем не лучше. — Мне, наверно… Я, пожалуй, подожду у входа.

Судорожное хныканье Джо стихает вдалеке, когда Сесил уходит, заворачивая за угол. Теоретически это дом Карлоса, но они живут здесь вместе уже почти год, и Карлос всегда называет его их общим домом. Рядом на улице некоторые соседи уже выгуливают собак. Другие машут Сесилу, выходя на утреннюю пробежку. Дочь Сияющего Облака, переливаясь яркими цветами, подходит поболтать на пару минут и разбрасывает вокруг мертвых пауков, показывая Сесилу куклу, которую собирается принести на урок для доклада. Она вприпрыжку убегает, как только прибывает Скорая, и вскоре её место на подъездной дорожке занимают двое санитаров.

— Нда, ну и ситуация у вас образовалась, — говорит один из них.

Сесил кивает.
— Паралич рассудка, вызванный экзистенциальным ужасом от осознания человеческой ничтожности в холодной и равнодушной Вселенной.

Женщина-фельдшер морщится.
— О боги. Этот мерзкий бывший твоего парня, что, за вами подглядывал? Если да, то так ему и надо.

Сесил без слов пожимает плечами и указывает им на место происшествия. Они уходят и минуту спустя возвращаются с крепко пристегнутым к носилкам Джо Гайлзом. Следом идут Карлос и патрульный из Тайной Полиции.

Карлос встает позади Сесила и обнимает его за талию, по привычке положив подбородок ему на плечо. Они наблюдают, как Джо грузят в автобус.

— Знаешь, тебе ведь придется рассказать об этом в эфире, — говорит Карлос. — Хотя многие наверняка и так засняли все на телефоны. Скоро разойдется по Фейсбуку.

Сесил мученически вздыхает.
— Но что я могу сказать? — одно дело время от времени делиться на радио личной информацией. Но поведать всему городу о том, что бывший твоего парня сошел с ума, увидев, как вы занимаетесь сексом, это уже как-то слишком экстремально.

— Вы могли бы напомнить, что проникновение на чужую частную собственность — это имущественное преступление, — предлагает офицер. — И что контакты с порождениями бездны за пределами времени и пространства лучше предоставить профессионалам. Ничего личного. — Добавляет он.

— А что будет с Джо? — спрашивает Карлос. — Переобучение?

— Стандартная процедура.

Карлос обдумывает его ответ какое-то время, щелкая челюстью и рассеянно барабаня пальцами по руке Сесила. Наконец, кивает.
— Ладно. Ладно, только… помягче с ним? Пожалуйста. Для меня.

Офицер пожимает плечами, его плащ развевается на прохладном утреннем ветру.
— Без проблем, — соглашается он. — Мне и самому жаль беднягу, если честно. Он совсем здесь потерялся, такое часто бывает. С чужаками.

— Да, — отвечает Карлос. — Пожалуй.

— Вам нужно будет заполнить кое-какие бумаги, — добавляет полицейский, поглядывая, как санитары закрывают двери Скорой и готовятся уезжать. — Вы найдете их на кухонном столе, когда зайдете в дом.

— Хорошо, — говорит Карлос. — Спасибо вам большое, офицер. Извините, что доставили столько проблем.

— Я просто делаю свою работу, сэр. Удачного вам дня. — С этими словами он с улыбкой кивает им и удаляется, чтобы переговорить с ожидающими его санитарами.

Сесил какое-то время смотрит ему вслед, ощущая холодный бриз на коже и тепло, исходящее от Карлоса, крепко обнимающего его со спины. Затем озвучивает свои мысли:
— Знаешь, а ведь это нормально.

— Ммм?

— Реакция Джо. Это естественная реакция. Для людей. На… на меня.

Карлос хмыкает.
— Откуда такой вывод? Ты собирал статистику?

Сесил крепче сжимает его руку. Карлос идеален — это действительно так, не поспоришь — и Сесилу безумно, невероятно повезло, но…
— Нет, не в этом дело. Даже здесь в Найт Вейле не всегда... Я не знаю, почему ты отличаешься от других.

Карлос замолкает на мгновение, горячо дыша ему в шею. Не целуя. Просто касаясь губами. Потом они отстраняются друг от друга:

— Джо смотрит слишком много блокбастеров. И считает, что единственный способ решить проблему — это дать ей отпор кулаками. Он думал, что меня нужно «спасать», — Карлос грустно усмехается. — От вещей, которые ему непонятны: от моей работы, моего города, моего идеального, заботливого парня. Поэтому все и вышло так, как вышло. Не из-за тебя, не из-за меня. А из-за этого.

На подъездной дорожке дверцы автобуса захлопываются, и водитель машет им на прощание. Сесил машет в ответ, затем раздается шум двигателя, и Скорая уезжает с улицы.

Но направляется не в сторону больницы.

Карлос прерывает молчание.

— Я — ученый. Я знаю, что в мире и за его пределами есть вещи, которых мы не понимаем и, вероятно, никогда не поймем. Я знаю, что Вселенная обширна и равнодушна к нам. Что человеческая жизнь напрасна и изначально не имеет никакого смысла в глобальных масштабах пространства и времени. Я знаю, что условия, необходимые для нашего существования, возникли в результате случайности и спонтанной ошибки округления в обычно непригодной и враждебной для жизни Пустоте. И я знаю, что мы — лишь мелкая, незначительная крупица грязи, покрывающей дрейфующий в космосе шарообразный кусок расплавленного железа весом в шесть секстиллионов тонн, который будет неизбежно поглощен черной дырой через определенный, но до такой степени широкий отрезок времени, что его невозможно вообразить, не прибегнув к холодным безупречным линиям и цифрам чистой математики. Я знаю все это и больше. Я ученый, это наша работа — понимать такие вещи. Столкновение с физическим проявлением необъятной неизвестности — не повод для экзистенциального кризиса. Это, напротив, еще сильнее напоминает мне о том, что действительно важно.

— И-и… что же это? — спрашивает Сесил завороженно, так как чувствует, что должен спросить.

— Ты, — отвечает Карлос, теснее прижав его к себе. — Ты и я, и яркая искра любви, радости и заботы, которую мы дарим друг другу. Дарим нашим семьям, друзьям, всем, кого мы знаем. Проблески света в кромешной темноте. И в этом нет ничего ужасного. Я не понимаю, как можно так считать.

— Карлос… — выдыхает Сесил. Затем разворачивается и заключает его лицо в ладони, кончиками пальцев поглаживая подернутые преждевременной сединой волосы на висках.

А потом они целуются, и все идеально. Настолько идеально, что Сесил в одночасье понимает, что это мгновение — это бесконечное мгновение — и есть то самое квантовое эхо, которое он ощутил, впервые увидев Карлоса. Отчасти он увидел его таким, каким он стоит перед ним сейчас: с идеальными, взъерошенными после сна волосами, в белом халате, чем-то напоминающем лабораторный. С мучительным одиночеством в глазах, неизбежно сопутствующим научному призванию, и теплом взаимной близости. Любви.

Да, это именно то мгновение. Сесил видит его каждым глазом, чувствует, как оно курсирует по венам и проникает во все конечности до единой. Просачивается в каждое темное измерение, заполняя пробелы и пустоты.

Позднее он найдет их фотографию на Фейсбуке — мутное изображение с Инстаграма, сделанное кем-то через окно на другой стороне улицы. Пост получит много лайков.

Наконец поцелуй завершается. По крайней мере, в этом измерении.

— Вау, — произносит Карлос, моргая. — Интересно.

Сесил улыбается, прикусив губу.
— Пусть это будет авансом? За то, что я процитирую тебя в эфире.

Карлос смеется.
— Тогда будем считать, что это был щедрый гонорар, — отвечает он и потом добавляет, — кстати, ты не голоден? Я очень. Пожалуй, приготовлю вафли.

— Вафли, — повторяет Сесил. — Да. Вафли — это здорово.

— Здорово. Идем.

Рука об руку они заходят обратно в дом. Вафли получаются очень вкусными.



VIII

Дорогие слушатели, полагаю, многие из вас к этому моменту уже знают, что последние несколько недель у нас в городе гостил один человек. Джо Гайлз… старый знакомый всеми нами любимого идеального ученого Карлоса. Неотразимого Карлоса, которому, к слову, удаются самые божественные вафли, какие я когда-либо пробовал. Как бы то ни было, вышеупомянутый Джо Гайлз, как мне доподлинно известно, не посчитал нужным освоить науку мирных завтраков и не далее как сегодня утром был вывезен из города компетентными медицинскими сотрудниками Найт Вейла на машине Скорой Помощи прямиком с подъездной дорожки моего дома.

Мистер Гайлз, по всей видимости, пережил нервный срыв, лицом к лицу столкнувшись с парализующим рассудок ужасом собственного бессмысленного, лишенного любви существования в извечно безучастной к бренным страстям Вселенной. Думаю, нам всем знакомо это чувство, слушатели. Поэтому давайте вместе пожелаем Джо скорейшего выздоровления в лечебном заведении, находящемся очень, очень далеко от нашего тихого безобидного городка.

Поправляйся, Джо. Поправляйся и не возвращайся. Никогда. И помни, что если все же решишь вернуться, тысяча наших глаз будет наблюдать за тобой. Неусыпно.

Впрочем, дорогие слушатели, все это — не более чем вступление к тому, чем я действительно жажду сегодня с вами поделиться. Я хочу поведать вам о том, что Карлос — Карлос! — сказал мне сегодня утром, когда мы стояли около нашего небольшого уютного дома и наблюдали, как исполняют свой безумный танец голубые и красные огоньки Скорой Помощи, мелькая в белых изгородях соседних домов.

Он произнес эти слова, слушатели, и… я не против признаться вам наперед. Он произнес их, а я их услышал.

И я влюбился.

Мгновенно.

***

ДАЛЕЕ:
Мини
Драбблы

@темы: переводы, фанфикшн